Один на ринге. Бокс в жизни и прозе Сергея Довлатова

Известно, что собрание сочинений Сергея Довлатова, вышедшее в начале девяностых, составило три томика скромного объема. Позже вышел еще том — «Малоизвестный Довлатов». Всё, что сверх того, допустим, опубликованное в советской печати или оставшееся незавершенным, автор в предсмертных письмах печатать не разрешал. Вследствие чего многое написанное им до сих пор остается неизвестным читателю.

Такова судьба, в частности, написанного еще до эмиграции романа «Пять углов» (так называется  знаменитый ленинградский перекресток, неподалеку от которого Довлатов жил). Первая часть романа, сообщает литератор  Александр Генис, которому Довлатов позволил ознакомиться с рукописью, целиком посвящена боксу, называется она — «Один на ринге». Название неявно отсылает к Хемингуэю — одному из любимых авторов молодого Довлатова, у которого тот учился сдержанности тона, лаконичности фразы, обманчивой скупости художественных средств, умению изображать мужество одинокого человека на голой земле…

«Насколько я помню, эта по-хемингуэевски энергичная, с драматическим подтекстом проза ловко использует профессиональный жаргон, — вспоминал Александр Генис, — Поразила одна деталь: в морге выясняется, что у боксеров мозг розового цвета».

Хемингуэй, как все знают, бокс любил, многим памятны сцены тренировок и боев в его прозе, да и сам он при случае охотно спарринговал, дерзко вызывая на поединок в том числе и чемпионов мира, которым, впрочем, хватало ума и такта позволять выскочке-писателю считать, что он с великими боксерами-профессионалами — вполне на равных…

Случались, впрочем, и конфузии. Приятельница Хемингуэя Гертруда Стайн вспоминала, как тот взялся обучать боксу молоденького паренька. Боксировать паренёк не умел, но надо же такому случиться: неожиданно для всех отправил Хемингуэя в нокаут.

 

Прилежный, хоть и вполне самостоятельный, ученик старины Хэма в прозе, Довлатов, в отличие от него не пытался казаться на рубль дороже и не старался выдать себя за большого спортсмена. Все эпизоды его рассказов, где так или иначе фигурируют бокс и боксеры, написаны с нескрываемой скепсисом и иронией рассказчика по отношению к себе (а проза Довлатова, как помним, тотально автобиографична).

«Чтобы почувствовать себя увереннее, я начал заниматься боксом. На первенстве домоуправления моим соперником оказался знаменитый Цитриняк. Подергиваясь, он шагнул в мою сторону. Я замахнулся, но тотчас же всем существом ударился о шершавый и жесткий брезент. Моя душа вознеслась к потолку и затерялась среди лампионов. Я сдавленно крикнул и пополз. Болельщики засвистели, а я все полз напролом. Пока не уткнулся головой в импортные сандалеты тренера Шарафутдинова.

— Привет, — сказал мне тренер, — как делишки?

— Помаленьку, — отвечаю. — Где тут выход?..» (Рассказ «Хочу быть сильным»)

Когда и при каких обстоятельствах Довлатов начал заниматься боксом, установить из его прозы, интервью и писем, довольно сложно. Есть свидетельство, что школьником Сергей ходил в боксерскую секцию Ленинградского дворца пионеров (это совсем рядом с улицей Рубинштейна, где он жил). Во Дворце начинал заниматься будущий олимпийский чемпион Геннадий Шатков. И вроде бы у них был общий тренер, Иван Павлович Осипов. Но на соревнованиях Довлатов-школьник не выступал. Подростком «Сергей был хоть и высок, но рыхловат», — рассказывает сосед и будущий однокурсник Довлатова по филологическому факультету ЛГУ Евгений Кушкин, Кушкин, неоднократный победитель первенств города по боксу, чемпион вузов г. Ленинграда, учившийся с Довлатовым на одном курсе филологического факультета (если верить свидетельствам самого Кушкина, приведенным в книге Льва Лурье «Ленинград Довлатова»).

До соревнований, скорее всего, дело дошло уже во время учебы в Университете, откуда Довлатов, не сдав очередную сессию, загремел в конвойные войска.

«Я позвонил заведующему спортивной кафедрой. Попросил его добиться отсрочек. Мартиросян в ответ твердил:

– Ты подавал известные надежды. Но это было давно. Сейчас ты абсолютно не в форме. Я всё улажу, если ты начнешь работать. Через месяц – первенство «Буревестника» в Кишиневе… Разумеется, я обещал поехать в Кишинев. Хотя сама идея такой поездки была неприемлемой. Ведь это значило бы хоть ненадолго расстаться с Тасей». (Повесть «Филиал»)

«Я был зачислен в лагерную охрану. Окончил двадцатидневную школу надзирателей под Синдором…

Еще раньше я два года занимался боксом <…>. Однако я не помню, чтобы тренер хоть раз мне сказал:

— Ну, все. Я за тебя спокоен.

Зато я услышал это от инструктора Торопцева в школе надзорсостава. После трех недель занятий. И при том, что угрожали мне в дальнейшем не боксеры, а рецидивисты…» (Рассказ «Офицерский ремень»).

Впрочем, ни в коем случае нельзя воспринимать прозу Довлатова как документальное свидетельство о его спортивной карьере. То нам намекают, что рассказчик, дескать, как боксер подавал «большие надежды», был «перспективным армейским тяжеловесом», то вдруг выясняется, что он проигрывает на первенстве ЖАКТа.  Но в этом нет никакого катастрофического противоречия, в конце концов, мы не в суде. Бокс в произведениях Довлатова — скорее движитель сюжета и источник комического, когда правда и правдоподобие без колебаний приносится в жертву художественному эффекту.

«По ленинградскому телевидению демонстрировался боксерский матч. Негр, черный как вакса, дрался с белокурым поляком. Диктор пояснил:

– Негритянского боксера вы можете отличить по светло-голубой каемке на трусах». («Соло на ундервуде»).

Ни одной фотографии Довлатова-боксера нам не известно, документальных свидетельств его участия в соревнованиях (разрядная книжка, протоколы, регламенты, составы пар…) найти не удалось.

Что из себя представлял боксер, Довлатов, загадка, но, судя по всему, бокс он и вправду любил, возможно, как несбывшуюся мечту, как нереализованный шанс: смотрел бои по телевизору, болел, говорят, за Мохаммеда Али…

Вторая половина пятидесятых-начало шестидесятых — это бриллиантовая эпоха, ленинградского бокса и время его небывалого расцвета, ничего подобного впоследствии не бывало: олимпийские чемпионы Геннадий Шатков и Валерий Попенченко, призер Олимпиады-1964 Вадим Емельянов, члены сборной страны Виктор Васин, Владимир Гаранин, Геннадий Какошкин, Юрий Коноплев, Михаил Рушанский, Валентин Скотников, Иван Соболев, Владимир Стольников…

Высокий (196 см), стройный (если судить по студенческим снимкам), обладавший прекрасными данными для тяжеловеса, Довлатов, сложись жизнь чуть по-другому, вполне мог оказаться в этой блестящей компании. Но все сложилось так, как сложилось.

 «Увы, к спорту я совершенно равнодушен, – писал Сергей Довлатов в газетной колонке уже в эмиграции. — Припоминается единственное в моей жизни спортивное достижение. Случилось это на чемпионате вузов по боксу. Минуту сорок пролежал я тогда в глубоком обмороке. И долго еще меня преследовал запах нашатырного спирта… Короче, не мое это дело».

Что потерял спорт в лице Сергея Довлатова мы знать не можем, но литература точно приобрела блестящего прозаика, писавшего в том числе и о боксе. И, вполне вероятно, что здесь нас ждут еще открытия. Возможно, роман «Один на ринге», если (когда) его в конце концов напечатают,  окажется шедевром, хоть сам автор и не счел его достойным публикации.

Во всяком случае, подобных случаев в истории было немало.